КТО ВЫ, "ЖЕЛЕЗНЫЙ ФЕЛИКС"? - Страница 259

259

О срочности говорит и время отправления телеграммы: «О час.20 мин. 6 сентября 1924 г.».

В оценке событий августа 1924 г. в Грузии более близок к истине глава английской рабочей делегации Ф. Адлер, побывавшей в Советском Союзе: «Эта грузинская Чека «ликвидировала» восстание, и она ответственна за многочисленные казни и ссылки. Суровое подавление восстания, вовсе не представлявшего большой опасности, чекисты оправдывают обычными в таких случаях аргументами».

В результате деятельности органов ГПУ-ОГПУ в 1923-1924 гг. все находившиеся под надзором на территории СССР антибольшевистские группировки были в стадии разложения. Некоторые из них почти сошли на нет, другие-с большим трудом старались сохранить организационные связи, основное ядро партийного актива. И это им удалось только отчасти. Сотрудники ОГПУ не ограничивались только оперативными мероприятиями, а участвовали и в подготовке агитационного материала по важнейшим группировкам, разрушали связи с заграничными центрами. Многочисленные провалы и выходы из их рядов опытных работников привели к тому, что среди лиц, оставшихся в оппозиционных партиях, преобладало подавленное настроение. Уже в отчетах губернских ЧК 1922 г. встречались однозначные формулировки: «Работы антисоветских партий не наблюдалось», а в 1924 г. - «антисоветские партии и группировки ничего существенного против соввласти и ее политики не проявили».

Церковь, будучи дезорганизованной, также не представляла какой-либо политической силы. Хорошо известный сегодня как непримиримый борец с советской властью патриарх Тихон 16 июня 1923 г. писал в Верховный Суд: «...Я раскаиваюсь в своих проступках против государственного строя и прошу Верховный Суд изменить мне меру пресечения, т. е. освободить меня из-под стражи.

При этом я заявляю Верховному Суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и от внутренней монархической белогвардейской контрреволюции».

Для большевиков, по мнению Дзержинского, не представляли серьезной опасности и сионистские организации. 15 марта 1924 г. после просмотра сионистских материалов писал В.Р. Менжинскому и Г.Г. Ягоде: «Признаться, точно не пойму, зачем их преследовать по линии сионистской принадлежности. Большая часть их нападок на нас опирается на преследование их нами. Они преследуемые в тысячу раз опаснее для нас, чем не преследуемые и развивающие свою сионистскую деятельность среди еврейской мелкой и крупной, спекулирующей буржуазии и интеллигенции. Их партийная работа поэтому для нас совсем не опасна - рабочие (доподлинные) за ними не пойдут, их крики, связанные с арестами их, долетают до банкиров и «евреев» всех стран и навредят нам немало.

Программа сионистов нам не опасна, наоборот, считаю полезной.

Я когда-то был ассимилятором. Но это «детская болезнь».

Мы должны ассимилировать только самый незначительный процент, хватит. Остальные должны быть сионистами. И мы им не должны мешать под условием не вмешиваться в политику нашу. Ругать евсекцию разрешить, тоже и евсекции. Зато нещадно бить и наказывать спекулянтов (накипь) и всех нарушающих наш закон. Пойти также сионистам навстречу и стараться давать не им должности, а считающим СССР, а не Палестину своей Родиной».

В письме к Менжинскому 24 марта 1925 г. он снова высказал сомнение в необходимости борьбы с сионистскими организациями: «Правильно ли, что мы преследуем сионистов? Я думаю, что это политическая ошибка. Еврейские меньшевики, т.е. работающие среди еврейства, нам не опасны. Наоборот, это не создает рекламы меньшевизму.

Надо пересмотреть и нашу тактику. Она неправильна». 26 мая 1925 г. Дзержинский поручил Герсону узнать, сколько сидит в тюрьме сионистов, сколько сослано в различные губернии, на какие сроки, сколько приговорено в тюрьмы и концлагерь и скольким разрешен выезд за границу? Верно ли, что многие из арестованных желают вместо ссылки ехать за границу, их мы не пускаем?».

Агитационно-пропагандистская и организационная работа парткомов ВКП (б), подкрепленные специфическими методами борьбы, разброд и массовый выход из партий, не только инспирируемый чекистами, но в большинстве случаев по своей воле членами оппозиционных партий, привели к тому, что в уже в 1925 г. на всей территории СССР не существовало ни одной серьезной организации эсеров, меньшевиков и анархистов. Однако это не означало, что в стране не было социальной базы для появления враждебных партии большевиков новых буржуазных и мелкобуржуазных организаций вместо пришедших в упадок «старых» партий. На такую возможность указала резолюция Июльского(1926 г.) Объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП (б). В ней подчеркивалось, что «в условиях нэпа, при наличии частичного восстановления капиталистических отношений и продолжающегося еще развития массы кустарных и крестьянских хозяйств на мелкобуржуазной основе, неизбежны со стороны остатков мелкобуржуазных политических партий (меньшевиков, эсеров) новые попытки восстановить свои организации и влияние».

За рубежом остались эмигрантские центры и различные организации, продолжавшие борьбу против большевиков. Эта оппозиция носила ярко выраженный антибольшевистский характер. Она стремилась четко определиться к тем процессам, которые происходили в Советском Союзе. В числе других образовались новые карликовые партии и группы, ставившие своей целью борьбу с Советской Россией. Такой была «Российская народная крестьянская партия зеленых», провозгласившая себя военно-политической диктаторской организацией фашистского толка. В основном документе «Зеленая программа есть путь к спасению России», ее сторонники рекомендовали населению: «В случае войны с Польшей, Румынией или Китаем, убегайте к неприятелю, сдавайтесь в плен... Железные дороги, склады, мосты взрывайте! На спящие гарнизоны по ночам нападайте! Своих разведчиков посылайте в Красную Армию! Ведите там пропаганду, вредную для советской власти. Ярых коммунистов и комсомольцев попросту перевешайте без милости где попало: на телеграфных столбах, на фонарях!».

259